Мавр сделал своё дело, мавр должен уйти*
Просмотров: 811918.08.2011 00:00
К 20-летию ГКЧП
«Каждый в меру понимания работает на себя,
а в меру непонимания на того, кто знает и понимает больше его»
18 – 21 августа 2011 года исполняется 20-я годовщина августовского путча 1991 года, в результате которого через несколько месяцев СССР прекратил своё существование. В материалах КОБ и статьях сайта КПЕ достаточно подробно рассмотрены причины возникновения ГКЧП. Также неоднократно сообщалось и о том, что эта спланированная «мировым закулисьем» акция, по переводу советского общества (при помощи сильного манёвра) с «социалистических рельсов» на «капиталистические», была реализована через генсека М.С.Горбачёва под присмотром внутрипартийной масонской структурой. В подтверждение вышесказанного приводим интервью председателя Гостелерадио СССР Л.Кравченко годичной давности, данное им газете «Аргументы Недели» (от 25.08.2010г., «Последний из телемогикан»).
В своём интервью Кравченко многое оставляет в умолчаниях и без пояснений, однако именно в них он попытался скрыть степень своей вовлечённости в процесс развала Советского Союза.
Зная из ДОТУ о структурном и беЗструктурном управлении, а также помня о том, что масонская братия пронизывала сверху до низу весь управленческий аппарат СССР, можно смело утверждать, что масон-Кравченко, подчиняясь масонской дисциплине и работая в меру своего понимания, успешно выполнил отведённую ему роль в постановке спектакля «ГКЧП». Кроме того это интервью подтверждает ране высказанный на сайте КПЕ тезис о том, что «мировое закулисье» первоначально не планировало доводить ситуацию в России, после развала СССР, до полной разрухи и войн, но бывшая советская «элита» и младореформаторы, подтверждая свою преданность Западу «перестарались», в результате чего для наведения порядка в стране к власти был приведён В.В.Путин.
Ниже приводим текст интервью Кравченко, выделив наиболее интересное и значимое, с нашей точки зрения, жирным шрифтом.
ИАС КПЕ
Последний из телемогикан
25 августа 2010, «Аргументы Недели»
«Постановщиком» «Лебединого озера» в дни августовского путча остался в истории отечественного телевидения последний председатель Гостелерадио СССР Леонид Кравченко. Главному медиаменеджеру страны времён перестройки, во многом обновившему картинку советских голубых экранов, путч перечеркнул карьеру. Но до сих пор Леонид Кравченко уверен, что провал ГКЧП пошёл не на пользу России.
- Я действительно считаю, что Государственный комитет по чрезвычайному положению СССР – ГКЧП – мог спасти страну. Мы бы в любом случае потеряли Прибалтику, но обязаны были спасти остальные территории, не доводить до такой предательской разрухи и кровавой смуты: бесконечных войн на территории бывшего Союза, десятков тысяч погибших и раненых, миллионов людей, оставшихся без Родины. А чего стоит чудовищная война с Грузией два года назад? Разве можно было такое раньше представить?
Тайна маленьких лебедей
К тому, что путч прошёл под «Лебединое озеро», я на самом деле отношения не имею. Программы утверждались как минимум за две недели до показа. Поэтому балет ещё пятого августа встал в сетку вещания. Причём два раза, на вечер и на утро, для работающих во вторую смену, – так же как и премьера фильма «Три дня и три ночи». Ну кто, скажите, мог предвидеть, что будет путч и что продержится ГКЧП именно три дня и три ночи? Кто мог ожидать, что бронетранспортеры будут въезжать в Москву... под танец маленьких лебедей. Это просто случай или судьба – называйте как хотите.
А сетку вещания я менять не стал сознательно. Понимал: чем бы дело ни кончилось – мне голову оторвут. Либо те, либо другие. И я, крестьянский парень, умудренный своей матушкой да учительницей, проявил элементарную осторожность: программа объявлена, ну и бог с ней, пусть идёт.
Единственное изменение в телевизионном дне 19 августа – пресс-конференция членов ГКЧП. Потом говорили, что Кравченко не дал им слово в прямом эфире. Да они все отказались прийти в студию! Отказались и от интервью в своих кабинетах. Твердили – смотрите пресс-конференцию. А вышло позорно.
Вместо балета мог быть прямой телемарафон. Мы бы отменили все программы с учётом чрезвычайной ситуации. По всей стране в студиях собрались бы политики разных позиций и взглядов, чтобы высказать своё отношение к ГКЧП. Такой прямой эфир был бы на руку путчистам. У меня даже были записаны ролики в поддержку ГКЧП от Назарбаева, Кравчука и других руководителей республик. Так что всё могло повернуться иначе, если бы не слабость и трусость самих членов ГКЧП.
Сдали и отставили
После провала ГКЧП было два указа о моей отставке. Один, незаконный, издал Б. Ельцин как Президент России. А спустя пять дней появился указ Президента СССР Михаила Горбачёва. Это не было неожиданностью для меня. Я с болью и стыдом видел полнейшую растерянность Михаила Сергеевича. Лидер страны за неделю сдал всё, что только мог сдать. Ельцин даже удивился такой постыдной капитуляции. На допросах следователь Тарасов спросил: «Почему ни разу не позвонил Горбачёв и не походатайствовал за вас? Он ведь знает, что вы ни при чём». Я говорю: «Вы же видите – он пикнуть боялся».
Кстати, с Горбачёвым у меня случилась показательная история ещё в мою бытность главным редактором газеты «Труд». Михаил Сергеевич, только что назначенный Генсеком КПСС, выступал с докладом на Торжественном заседании, посвящённом Дню Победы. И вот на первой полосе появляется фотография: Генеральный секретарь на трибуне, а голова его лежит отдельно на столе в Президиуме. За такое раньше как минимум сняли бы с должности, а мне всего-то строгий выговор дали. Я потом позвонил помощнику Михаила Сергеевича: видел ли сам фотографию? Оказалось, нет. Я говорю – ты покажи. Горбачёв сначала в замешательстве был. А потом рассмеялся. И попросил десяток экземпляров газеты с моим автографом – буду, мол, зарубежным гостям показывать, какая у нас теперь демократия – Кравченко мне голову оторвал, и ничего, работает по-прежнему. А вскоре меня перевели на руководящую должность в Гостелерадио. У меня в комнате до сих пор висит фотография, где я с Горбачёвым. Я смотрю на неё со смешанным чувством, в котором есть и благодарность...
...А команду на возбуждение против меня уголовного дела отдал лично Ельцин. Всю осень 1991-го меня, народного депутата, приглашали в Генеральную прокуратуру РСФСР. Прошло больше дюжины допросов, но все обвинения в конце концов были сняты. Я потом полгода спать не мог, настолько был потрясён. Долго болел, затем работал в «Юридической газете». Стал главным редактором «Парламентской газеты». И тоже ушёл. Никогда не держался ни за должность, ни за зарплату. Кстати, когда работал в Гостелерадио, у меня, вероятно, была самая высокая после президентской зарплата на госслужбе – 1650 рублей в месяц. У президента СССР – 1700, у премьера – 1500.
Горе – в шоу
В моё время ответственность за то, что идёт по телевизору, была огромной. И не только в отношении идеологии. Мы понимали, что телевидение – это наставник, поэтому важно всё, вплоть до того, как одеты на экране люди. Помню, появился у меня в кабинете наш замечательный писатель Юлиан Семёнов. Хочу, говорит, в программу «Время» немедленно попасть, рассказать о боях в Афганистане – и одет так неряшливо, в грязную рубашку. Вроде бы он только с поля боя, а сам уже два дня как прилетел. Я ему так и сказал: никто тебе не поверит, не дискредитируй себя. Вот моя запасная рубашка, галстук, переоденься. Штаны свои оставь, там все равно поясной план.
Теперь как-то забыли о том, что телевизионный кумир становится объектом для подражания миллионов. В сериалах – в плохих и хороших – бесконечные пьяные сцены. Принято говорить, что в советское время художественные советы осуществляли цензуру. На самом деле это была обычная взыскательность, не пропускавшая обыкновенную халтуру. А сейчас я смотрю дома телевизор и вижу, что две-три серии обычно можно вырезать без потерь, настолько всё примитивно и затянуто. И кровь льётся рекой, порой количество убитых за серию подсчитать невозможно.
В нынешнем засилье «мистических» каналов иногда напрямую обвиняют меня, называют «крестным отцом Кашпировского». На самом деле мне его представила молодёжная редакция, та, что выпускала «Взгляд». Я пришёл на запись, а Кашпировский эксперимент проводит: идёт мимо выстроившихся операторов и техников, едва их касается, а они падают, как снопы. Это было настолько необычно, что я дал добро. На знаменитых сеансах в Останкинской студии Кашпировский (надо отдать ему должное) умел разогреть публику, завести. Я однажды увидел, как моя жена сеанс смотрела: её трясло просто жутко. Для многих эти сеансы были во вред, поэтому, несмотря на то что кому-то Кашпировский помогал, программа была закрыта. Для меня это стало уроком, главной телевизионной заповедью: не навреди.
Поэтому я одобряю дополнения к закону о средствах массовой информации, которые несколько ограничивают свободу слова, – я имею в виду те, что появились после «Норд-Оста». Тогда в репортажах каналы соревновались, у кого картинка страшнее, а террористы отслеживали перемещение спецподразделений. Я не понимаю такой погони за сенсационностью, стремлением превратить горе в шоу. Вообще на сегодняшнее телевидение без чувства стыда за профессию смотреть невозможно. Социальные проблемы забыты совершенно. Я бы хотел увидеть на экране хоть одну передачу, подобную, например, «Прожектору перестройки», где за 15 минут делался жёсткий анализ конкретной проблемы или ситуации, в которой обижают людей.
Оппонент недоступен
Наверное, теперь о социальных проблемах меньше говорят потому, что реакция тех, кто эти проблемы создает, – ноль. Вот ваша газета пишет о российских суперавиадвигателях, загубленных чиновниками. Кто за это ответил? Или сколько было публикаций об обманутых дольщиках, а вакханалия продолжается. Так быть не должно. Раньше чиновников обязывали реагировать на публикации, и сейчас в закон о СМИ надо было бы ввести статью «О действенности критических выступлений печати».
А вот цензура, судя по тому, что я наблюдаю, никуда не делась. На моих глазах на Смоленщине у людей в кошелку собирали паспорта – на голосование. Или, например, многочисленные случаи в Рязанской области, когда открепительные талоны в массовом масштабе раздавались на предприятиях. Эти факты не получают широкого освещения ни на телевидении, ни в местных газетах, где административный ресурс работает особенно жёстко. Никто не отменял и, как мы раньше говорили, «внутреннего цензора». С тобой не будут специально разговаривать, что-то запрещать. Но ты и сам знаешь правила игры, знаешь, что есть забор, за который даже и заглядывать не надо. Это, как дурная наследственность, передается у нас, журналистов...
(http://www.argumenti.ru/society/n252/73800)
ДОПОЛНЕНИЕ
Внимательный читатель может самостоятельно, через призму КОБы, дать оценку высказываниям Л.П.Кравченко.
Отдельно обращаем внимание на цитату относительно публикации в газете «Труд» фотографии с головой Горбачёва. В книге «Последний Гамбит» сообщается, что эта публикация (см.фото ниже) была актом эгрегориальной магии, и оповещением братанов-масонов о скором крахе СССР. Примечательно, что после опубликования этой фотографии (газета «Труд» выходила в СССР тиражом 19 миллионов 700 тысяч экземпляров), Кравченко отделался лишь строгим выговором и был переведён на вышестоящую должность (с поста главного редактора газеты «Труд» на Гостелерадио первым заместителем председателя Государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию), что косвенно подтверждает его причастность к масонским структурам. Говоря иначе: «Мавр сделал своё дело, мавр может уходить».
фотография в газете «Труд» (полностью и фрагмент)
В продолжение темы рекомендуем обратиться к книге «Последний Гамбит» и аналитической записке ВП СССР «Матрица однако: повторение сюжета?»
Кстати в день 20-летия ГКЧП, 19 августа телеканал «Культура» с 20:30 до 22:35 будет транслировать балет «Лебединое озеро» в постановке 1976 года. Таким образом матрица, регулярно реализуемая 19 августа (19-го числа), будет вновь подкачена через телевидение — инструмент эгрегориальной магии.
Информационно-аналитическая служба (ИАС) КПЕ
http://tv.yandex.ru/broadcast.xml?id=54109751
[*] - Мавр сделал своё дело, мавр должен уйти — в оригинале «Мавр сделал своё дело, мавр может уходить».
С немецкого: Der Mohr hat seine Schuldigkeit getan; der Mohrkann gehen.
Иногда эти слова ошибочно приписывают венецианскому мавру Отелло — главному герою пьесы У. Шекспира «Отелло».
На самом деле эта фраза из пьесы (действ. 3, явл. 4) «Заговор Фиеско в Генуе» (1783) немецкого поэта Иоганна Фридриха Шиллера (1759— 1805). Русский перевод (1804) Николая Ивановича Гиедича (1784—1833).
Такую фразу произносит один из персонажей пьесы — мавр — после того, как он помог графу Фиеско организовать восстание против дожа До-риа, тирана Генуи, и вскоре обнаружил, что уже не нужен заговорщикам, что они видели в нём только инструмент для достижения своих целей.
В основу пьесы Шиллера положены реальные события в Генуе в 1547 г.
Фраза-символ потребительского отношения к человеку, которого сначала цинично использовали в каких-либо целях, а потом, вместо благодарности, отвернулись от него.